6 июня 2009 г., 23:28
Интересно, все ли мои ровесники чувствуют то же самое?
***
Я обычный человек с обычными мыслями и жизнь прожил самую обыкновенную. Мне не поставят памятник, имя мое скоро забудется, и все же я познал любовь, и мне этого достаточно.
***
Человек ко всему привыкает, дайте только срок.
***
Чудеса – не важно, сколь невероятными и необъяснимыми они кажутся, – случаются, кто бы что ни говорил.
***
В южных городках люди мало меняются, они просто чуть чуть стареют.
***
Три недели спустя она уехала, забрав с собой часть его души и остаток лета.
***
Она нашла в нем все, в чем нуждалась: уверенность в завтрашнем дне и чувство юмора, дающее возможность забыть страхи.
***
«Кончилось лето, но не наша любовь, – сказал ей Ной в минуту расставания. – Наша любовь – навеки».
***
И каждую ночь он молился за человека, который научил его всему, что важно в этой жизни.
***
Он перелистывал старые книги с потрепанными страницами, книги, которые сам читал, наверное, тысячи раз. Потом они разговорились. Она рассказала ему, чего хочет добиться в жизни – все свои мечты и планы на будущее, – а он серьезно слушал ее и обещал сделать все возможное, чтобы эти мечты стали явью. Он говорил это с таким чувством, что нельзя было не поверить, и в тот момент она ощутила, как много он для нее значит.
Иногда она просила и его рассказать о себе – он рассказывал или объяснял, почему выбрал то или иное стихотворение и что думает о прочитанном. И все же чаще он молчал, глядя на нее горящими глазами.
***
Все изменилось с тех пор. Они теперь чужие и смотрят друг на друга совсем иными глазами. Четырнадцать лет не шутка.
***
На вершине холма Элли остановилась и посмотрела на старый дуб, ярко подсвеченный заходящим солнцем. Краешком глаза она заметила, что Ной проследил за направлением ее взгляда.
– Это дерево многое помнит, а, Элли?
– Конечно, – улыбнулась она. – Я проезжала мимо дуба, когда направлялась к тебе. Ты не забыл день, который мы провели под ним?
– Нет, – коротко ответил Ной.
– Часто вспоминаешь?
– Иногда. Когда работаю поблизости. Я ведь купил этот участок.
– Купил?!
– Просто не мог позволить, чтобы в один прекрасный день кто то срубил наш дуб и наделал из него кухонных шкафчиков.
Элли тихо засмеялась, тронутая его признанием.
***
Вместо того чтобы сразу вернуться на кухню, Ной постоял в дверях, наблюдая, как Элли шинкует морковь, и гадая, зачем она все таки приехала. И почему именно сейчас – накануне свадьбы? Странный поступок.
Впрочем, Элли всегда отличалась от остальных.
***
Порой наша судьба зависит не от того, чего мы хотим, а от того, кем мы родились.
***
И Элли думала, сидя на веранде. О себе, о Ное, об их отношениях… На секунду она пожалела, что обручилась с Лоном, но тут же устыдилась этой мысли. Ведь она любит вовсе не Ноя, она любит воспоминания об их прошедшей юности. Да, ей взгрустнулось, и это нормально, ведь Ной – ее первая настоящая любовь, первый мужчина – ну как его забудешь? А с другой стороны, нормально ли, что все внутри дрожит, когда он подходит ближе? Нормально делиться с ним секретами, которые она никогда никому не поверяла? Нормально приезжать сюда за три недели до свадьбы?
– Нет, конечно, – прошептала она, глядя в вечереющее небо. – Совершенно ненормально.
***
Когда смотрю на нее, то чувствую, что живу. Иногда даже потрогать хочется, настолько она живая. Формы, краски – да все, вплоть до теней. Твоя работа просто изумительна, Элли, я часами готов на нее любоваться. Бывает, она мне даже снится.
***
– Не знаю. Даже не уверена, что у меня получится. Столько лет прошло…
– Конечно, получится. Я точно знаю, Элли! Твой талант никуда не делся – он живет в твоем сердце, а не в руках. О таком даре только мечтать можно – ты же прирожденная художница!
Последние слова Ной сказал с такой горячностью, что Элли поняла – это не простая любезность, он на самом деле верит в ее талант. Она с удивлением ощутила, как много это значит для нее. И тут случилось что то, чему Элли не смогла дать четкого определения.
Будто пропасть, много лет отделявшая тоску от наслаждения, пропасть, которую она создала своими руками, стала вдруг не такой глубокой, начала исчезать.
Почему так вышло, Элли не знала, она просто повернулась к Ною, протянула руку и пожала его пальцы – робко, нежно, потрясенная тем, что после стольких лет разлуки он нашел именно те слова, которые ей так важно было услышать. Их взгляды встретились, и Элли вновь почувствовала, что с этим человеком ее связывают совершенно особые отношения.
И на мгновение, на крошечный миг, подобный вспышке в ночном небе, она испугалась, что снова влюбилась в Ноя Кэлхоуна.
***
Ной посмотрел на звезды, их мерцающий свет напомнил ему, что уже очень поздно и Элли скоро уедет. В душе воцарилась страшная пустота. Пусть эта ночь никогда не кончается! Что сказать? Как уговорить ее остаться?
Ной не знал. Придется промолчать, тем самым признав свое поражение.
Они качались каждый в своем кресле, неторопливо и слаженно. В воздухе над рекой неслышно ныряли летучие мыши. Возле лампочек на веранде вились мошки. Наверное, какие то люди именно сейчас занимаются любовью.
***
Ной тоже погрузился в размышления. Для него этот вечер стал самым необыкновенным в жизни, он вспоминал его снова и снова, воскрешая в памяти каждое мгновение. Все, что сказала или сделала сегодня Элли, казалось ему невероятно ярким и значительным.
Сейчас, сидя рядом с любимой, Ной гадал: вспоминала ли она все эти годы, как целовалась с ним в лучах лунного света, как стремились навстречу друг другу их обнаженные тела? Мечтала ли о нем так, как он мечтал о ней? Тосковала ли в разлуке?
Ной поднял глаза к небу и вспомнил тысячи бессонных, одиноких ночей. Приезд Элли всколыхнул все чувства, и Ной боялся, что ему с ними не справиться. Он снова хотел Элли, хотел любить ее и встречать ответную любовь. Больше всего на свете.
А теперь это невозможно. Она обручена.
В воцарившейся тишине Элли почувствовала, что Ной думает о ней, и это было очень приятно. Она не могла, да и не хотела до конца угадать его мысли. Главное, что они о ней.
***
Он просто не может потерять ее. Надо сделать все возможное, чтобы удержать ее. Эта девушка – главное, что у него есть, другой такой не найти, как ни пытайся.
Дрожащими пальцами Лон вновь набрал оставленный Элли номер – в четвертый и последний раз за этот вечер.
Длинные гудки.
***
Элли выглянула из окна и в лучах раннего солнца увидела множество птиц, перепархивавших туда сюда в поисках корма. Ной тоже был ранней пташкой, вспомнила Элли; только он приветствовал рассвет немного по другому – отправляясь поплавать на каноэ или каяке. Однажды они вместе наблюдали восход солнца, скользя по воде на узенькой лодочке. Элли пришлось тогда сбежать из дома через окно, потому что родители нипочем не отпустили бы ее. К счастью, ей удалось ловко улизнуть, и через некоторое время она уже была в объятиях Ноя. Они вместе любовались рассветом. «Посмотри», – шепнул Ной, и Элли впервые в жизни увидела, как встает солнце. Голова ее лежала на плече любимого, рассвет был великолепен – чего еще можно было желать?
***
Следующие двадцать минут Ной колол дрова и складывал их в поленницу – точными, легкими движениями, не уставая и не останавливаясь. Несколько полешков он отбросил в сторону и, закончив колоть, занес их в дом, уложив около камина. Там, на своем привычном месте, висела картина Элли. Ной посмотрел на нее и даже потрогал, все еще не веря до конца, что девушка, потерянная, казалось, навсегда, действительно приехала к нему. Господи, что же в Элли такого, что после стольких лет разлуки он не может думать о ней спокойно? Что за странную власть она имеет над ним?
***
– Скажи, а что ты запомнил из того лета?
– Все.
– А особенно?
– Ничего.
– Не помнишь ничего особенного?
Подумав, Ной произнес тихо и серьезно:
– Нет, ты не поняла. Я не шутил, когда сказал, что запомнил абсолютно все. Я помню каждую минуту, проведенную рядом с тобой, и в каждой было что то необыкновенное. Не могу выбрать одно воспоминание и сказать, что оно лучше другого. Все лето, целиком, было замечательным, самым лучшим, я бы такое каждому пожелал. Как тут выберешь? Поэты часто говорят, что любовь нельзя обуздать, она побеждает и логику, и здравый смысл. Вот так и у меня. Я ведь не собирался влюбляться, да и ты вряд ли. Однако, как только мы встретились, стало ясно – этого не миновать. И когда мы полюбили друг друга, несмотря на все препятствия и различия между нами, родилось нечто новое и прекрасное. Мне кажется, такая любовь дается лишь однажды, и поэтому каждый миг оставил след в моем сердце, и ни одного из них я никогда не забуду.
Элли, потрясенная, смотрела в глаза Ноя. Никто никогда не говорил ей таких слов. Никто и никогда. Она даже не знала, что ответить, и сидела молча, чувствуя, как пылает ее лицо.
***
Расставаться так больно, потому что наши души едины. Они были и будут едины. Наверное, мы прожили тысячу жизней – и в каждой встречались, чтобы расставаться вновь и вновь. Завтрашнее «прощай» – лишь одно из многих за последние десять тысяч лет и тех сотен и тысяч лет, что ждут нас впереди.
Когда смотрю на тебя, я знаю, что твоя красота и прелесть расцветают с каждой новой жизнью. А я ищу тебя каждую свою жизнь. Не просто кого то похожего, нет, именно тебя, потому что наши души не могут друг без друга. А потом, по неизвестной причине, мы снова вынуждены расставаться.
Хочется сказать тебе, что все будет хорошо, что я сделаю все возможное и мы снова будем вместе. Но если нам суждено попрощаться навсегда, то в следующей жизни я вновь найду тебя, и тогда, быть может, звезды переменятся – мы больше не расстанемся и будем любить друг друга вечно.
***
Ты – ответ на все мои молитвы. Ты – моя песня, моя мечта, мое дыхание. Я не понимаю, как смог прожить без тебя так долго. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Я всегда любил и буду любить только тебя.
***
Я жду. Ее слова не заденут меня. Просто в который раз вырвут кусок моего сердца и оставят на нем уродливый шрам.
***
Хоть в Библии и сказано, что человек может жить до ста двадцати лет, мне это не нужно, а если и захочется, тело этого не выдержит. Оно рассыпается, гибнет, болезнь подтачивает меня изнутри и снаружи. Руки не работают, почки отказывают, сердце бьется медленнее день ото дня. А самое страшное – рак. Рак простаты. Это моя третья встреча с незримым врагом, и на этот раз он меня прикончит, хотя и не раньше того момента, как я скажу: «Пора». Доктора беспокоятся обо мне, а я нет. У меня не осталось времени беспокоиться.
***
В дни тоски и печали я обниму тебя и заберу себе все твои горести. Когда плачешь ты, плачу я, когда ты страдаешь, я страдаю вместе с тобой. Вместе мы сумеем остановить потоки слез, побороть отчаяние и продолжить наш путь по бесконечным дорогам жизни.
***
Я остановился на минуту, вспоминая сына. Ему было всего четыре, совсем малыш. Я прожил уже в двадцать раз больше, чем он, но, будь такая возможность, я с радостью отдал бы ему все свои годы. Ужасно пережить своего ребенка, трагедия, которой я никому не пожелаю.
***
Когда я замолчал, в кухне наступила тишина, пока Кэти не вскочила, чтобы обнять меня. «Ах, папа!» – со слезами на глазах воскликнула она. Я собирался ответить на вопросы детей, но они ничего не спрашивали, вместо этого они поделились со мной кое чем куда более ценным.
Они рассказали, что мы, родители, значили в детстве для каждого из них. Один за другим вспоминали давно забытые мной случаи и происшествия. Я не мог сдержать слез, потому что только в тот момент понял, какие хорошие у нас выросли дети. Я гордился ими, гордился тобой и радовался жизни, которую мы прожили. И этого у нас никто и ничто не отнимет. Ничто. Жаль, что тебя в тот момент не было рядом.
***
Закат лишь иллюзия, солнце все равно освещает землю, даже если оно скрылось за горизонт. А это значит, что день и ночь связаны неразрывно, друг без друга они не существуют, но и встретиться не смогут никогда. Интересно, как это – быть все время вместе и все таки врозь?
***
Тишина совершенна. Священна. Она сближает, да только те люди, что подходят друг другу, не скучают в тишине. Такой вот парадокс.
***
И я решил все изменить. Я стал Магелланом, Колумбом, исследующим невероятные загадки человеческого мозга, и мало помалу нашел свой путь. Открыл то, что знает каждый ребенок: наша длинная жизнь – лишь совокупность множества маленьких жизней, каждая длиной в один день. И каждый день нужно прожить в любви и красоте, любуясь цветами и птицами, наслаждаясь стихами. День, проведенный в беседах, день, когда ты можешь любоваться закатом и ощущать прохладу ветра, нельзя назвать потерянным. Последнее время я считаю, что жизнь не прошла даром, если мне просто удается посидеть на скамейке с любимой, положив руку ей на колено.
***
Как приятно стоять вместе у открытого окна, любоваться чудесным весенним вечером, чувствовать на лице дуновение легкого ветерка. На небо выкатывается луна, мы молча наблюдаем, как все кругом озаряется ее серебристым светом.
– Никогда не видела такой красоты, – говорит Элли.
– Я тоже, – соглашаюсь я, глядя, впрочем, не в окно, а на жену. Она понимает, что я имею в виду, улыбается и шепчет:
– По моему, я знаю, с кем осталась Элли.
– Знаете?
– Да.
– С кем?
– С Ноем.
– Точно?
– Уверена.
Я смеюсь и киваю.
– Так и было, – подтверждаю я, и Элли заливается счастливым смехом.
***
На губах ее играет легкая улыбка – та улыбка, за которую я отдам все на свете. Она поднимает на меня сияющие глаза и крепче сжимает мою руку.
– Ты необыкновенный… – ласково шепчет Элли, она снова влюблена в меня, как когда то; я уверен в этом, ведь я видел подобное уже много раз.
***
– Я так люблю тебя. Ты ведь знаешь, правда?
***
– Ты – мое счастье.
***
– Я тебя никогда не оставлю. Моя любовь всегда с тобой.
***
Сверчки запевают свою песенку, а мы приступаем к ужину. Я не голоден, хотя стараюсь есть с аппетитом, чтобы подать Элли пример. Она послушно подражает мне. Правда, откусывает совсем понемножку и жует долго предолго. Однако я рад, что жена хоть чуть чуть поела. Очень уж она исхудала за последнее время.
***
Две странички выпадают на пол, я нагибаюсь и поднимаю их. Как я устал! Мне тоскливо и одиноко. Когда входят медсестры, их встречают сразу два измученных пациента – женщина, трясущаяся от страха перед угрозой, что существует лишь в ее воспаленном воображении, и старик, который любит эту женщину больше всего на свете и теперь тихо плачет от бессилия, закрыв лицо руками.
***
И доктор Барнуэлл тут, беседует с кем то из медсестер. Я гадаю, кому же из нас так плохо, что врач до сих пор не ушел. Барнуэлл слишком много работает. Я советовал ему проводить больше времени с семьей. Объяснял, что близкие не будут рядом с ним вечно. Он не слушает. Забота о пациентах, видите ли, долг медика – когда его зовут, он не может не прийти. Говорит, что у него нет выбора, и разрывается на части. Хочет быть идеальным врачом для своих больных и идеальным мужем и отцом для своего семейства. Не выйдет. Времени не хватит. Но он этого еще не понял. Барнуэлл уходит дальше по коридору, голос его становится тише, а я гадаю, что же в конце концов он выберет: семью или работу? Или, к сожалению, дождется, пока родные выберут за него?
***
Я сижу у окна и мысленно прокручиваю в голове сегодняшний день. Он вышел и счастливым, и душераздирающим, и прекрасным, и горьким. Противоположные чувства борются в моей душе, не дают заснуть. Сегодня я никому не читаю – просто не могу. Боюсь заплакать над книгой. Постепенно коридоры пустеют, соседи разбредаются по комнатам. В одиннадцать слышу знакомые шаги – шаги, которых я, признаться, ожидал.
В дверь заглядывает доктор Барнуэлл:
– Я заметил, что свет горит. Можно к вам?
– Нет, – качаю головой.
Доктор входит в комнату и, прежде чем сесть, оглядывается кругом.
– Слышал, – начинает он, – что у вас с Элли сегодня был удачный день.
Врач улыбается. Он давно следит за необычной болезнью Элли и за нашими с ней отношениями. И по моему, дело тут не только в профессиональном интересе.
– Вроде да, – соглашаюсь я.
Он кивает и внимательно смотрит на меня:
– Как вы себя чувствуете, Ной? Выглядите неважно.
– Все в порядке. Просто устал.
– А как Элли?
– Совсем неплохо. Мы проговорили почти четыре часа.
– Четыре часа?! Ной… Это же невероятно! Я молча киваю.
– Никогда не видел ничего подобного! – взволнованно продолжает Барнуэлл. – Даже не слышал о таком! Любовь на самом деле творит чудеса. Вы двое просто созданы друг для друга. Она, наверное, безумно вас любила. Ведь так?
– Так, – соглашаюсь я. Мне трудно говорить.
– И все таки что с вами, Ной? Вас Элли расстроила? Что то сделала или сказала?
– Нет, она сегодня молодец. Просто я чувствую себя таким одиноким…
– Одиноким?
– Ну да.
– Никто не может быть одиноким, когда кругом столько людей.
– А я могу. – Смотрю на часы и думаю о семье доктора, которая давно уже спит в объятом тишиной доме. – И вы.
***
Совсем не на такой конец я надеялся, совсем не так представлял наше будущее. Почему то мне всегда казалось, что я продержусь дольше и не оставлю Элли одну. Так было бы справедливее.
***
Элли совсем недалеко, на другом конце коридора, и все таки я одинок. Я всегда буду одинок. Я думал об этом, когда лежал в больнице. И здесь, когда сидел у окна и смотрел, как собираются тучи. Я пытаюсь держать себя в руках и вдруг вспоминаю, что во время нашего последнего «свидания» так и не поцеловал Элли. И может быть, уже никогда не поцелую. При такой болезни, как у нее, ни на что нельзя надеяться.
***
Открываю один из ящиков и вынимаю букет, который когда то подарил Элли – сухой и выцветший, перевязанный старенькой ленточкой. Цветы напоминают меня самого – высохшего и ломкого, чуть тронешь – рассыплюсь. А вот Элли их хранила.
***
– Я все еще твой, Элли, счастье мое, моя единственная радость. Ты – лучшее, что случилось со мной в этой жизни, – шепчу я вслух.
Н. Спаркс
